Жизнь - сплошная дорога - Миры Анджея Сапковского


	Жизнь - сплошная дорога Описание: Спустя несколько дней после окончания сюжета CRPG "Ведьмак 2: Убийцы королей". Геральт и Лютик вновь в дороге. Никакого экшена, эпизод - для тех, кто видит в "Ведьмаке" не только примитивный слэшер... В некотором роде, Фанфик представляет собой кроссовер: события оригинальной Саги сплетены в нем с сюжетной линией обеих игр по ее мотивам. Комментарий автора: Данный фанфик вообще не планировался, его создание оказалось спонтанным. Являясь давним фанатом Саги, купил диск и прошел первую игру "Ведьмак". Затем, дождавшись релиза, установил и прошел вторую. Неожиданно возникла мысль: разработчики все же не литераторы, им, при всем уважении к их работе, трудно передать некоторые философские и эмоциональные аспекты. Книга, да и вообще - печатное слово, способна сделать это гораздо точнее и глубже. При этом, повторяю, я испытываю огромное уважение к проекту компании CDProjekt - нужна огромная смелость, чтобы рискнуть перенести мир "Ведьмака" в область компьютерных игр. Но книга есть книга. В дальнейшем этот фанфик продолжать не планируется, он закончен. Это мини-рассказ. В планах - создание еще нескольких мини-фанфиков по мотивам вселенной "Ведьмака", но также - без продолжения. Краткие зарисовки, позволяющие глубже раскрыть некоторые моменты... Посвящение: Всем, кто любит и ценит мир "Ведьмака". Анджею Сапковскому - с благодарностью, измерить которую не смог бы и самый искусный чародей... Условия публикации: Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку. Указание авторского псевдонима или любого из его сетевых никнеймов, а также адреса электронной почты - СТРОГО ОБЯЗАТЕЛЬНО. Жизнь - сплошная дорога Геральт наш, ничтоже сумняшеся, хотел уж было всех переполовинить, кто ему б на пути встретился. Да и неудивительно, ведь амнезия — штука столь же досадная, сколь раздражительная. Легко впасть в ступор или депрессию, а оттуда и до бешенства недалеко. Однако ж она нашему ведьмаку не помешала последние извилины в мозгу напрячь и понять, что принцип «эх, всех убью, один останусь!» не поможет вспомнить свое прошлое, а даже наоборот — только навредит. Посему Геральт, руководствуясь собственной мудростью, решил: ведьмака Лето не убивать, Шеалу отпустить. Предположивши вполне здраво, что и тот, и другая ему чего-нибудь да расскажут о прошлом и настоящем. А может, рассудил наш ведьмак, и о будущем маленько поведают. Откровенно говоря, я б ее, мудрость ведьмакову, таковой называть не спешил. Ибо, видят боги, уж чем-чем, а мудростью Геральт и до амнезии особо похвастать не мог, отчего и обращался частенько к своему другу, то есть — к вашему покорному слуге, немалый жизненный опыт которого не раз успешно выручал своего хозяина из самых непредвиденных ситуаций. Но здесь был иной случай, и должен тебе, дорогой читатель, признаться, что в том, как Геральт обошелся с Танкарвилль, чертовой магичкой, и однокашником своим, Лето-ведьмаком, есть определенная житейская мудрость. Если не мудрость, то, по крайней мере, зачатки понимания золотого правила "сначала спроси, а уж потом железякой тыкай". Определенно, амнезия имеет и полезные свойства (особенно если вызвана ударом тупого предмета по ведьмачьей голове). Не желая более утомлять кого бы то ни было многословием, скажу коротко: Геральт потихоньку да полегоньку начал вспоминать, что страстно любил когда-то одну чародейку, да потом ее потерял. Терял-то он ее и раньше — такое, осмелюсь сказать, неудобство с ним, в общем-то, частенько случалось. Но раньше-то всегда было как? Йеннифэр неожиданно взбрыкивала, в бешенстве швырялась заклинаниями, а затем резво смывалась от нашего ведьмака. Или наоборот – он от нее смывался. По моему твердому убеждению, взбрыкивала всегда именно Йеннифэр, поскольку чародейки тоже бабы, а у баб взбрыки — как пчелы дикие, когда налетят, никто не знает. А чтоб отстали, надобно бежать подальше да побыстрее, и не возвращаться подольше — авось забудут да успокоятся. В общем, Лето, сообразив, что Геральт ему потроха выпускать не станет, рассказал (памятуя, видать, о былой дружбе), кто заарканил Йеннифэр и куда ее утащили. А незадолго до этого Шеала де Танкарвилль, гуль ее раздери, тоже намекнула насчет Йеннифэр и где примерно надобно ее искать. После чего Геральт, пораскинув мозгами (а действие сие, любезный читатель, происходило с ним не настолько часто, как хотелось бы окружающим его людям), принял решение такое же простое, как пучок соломы в нужнике – сразу же ехать за Йеннифэр и вызволять ее из лап кого бы там ни было. Понятное дело, что таковое решение, с бухты-барахты принятое, особо умным не назовешь. Об этом ведьмаку и Трисс Меригольд говорила, пытался и я его увещевать. Да только я-то сдался быстрее Трисс, потому как хорошо понимаю: единственное, чего амнезия в башке у Геральта не тронула — так это его бычьего упрямства. Если уж он решил, что надо идти и спасать — значит, надо непременно идти и спасать. Он и раньше такие фортели выкидывал, когда мы всей Странной Компанией махнули Цири на выручку. А поскольку Странной Компании давно уж не существует (пусть им на том свете всего будет в достатке, чего здесь не хватало!), то мы с Трисс решили, что отпускать ведьмака одного не следует. В конце концов, для того и существуют друзья. Итак, придя к взаимному согласию, мы с магичкой незамедлительно сообщили ведьмаку, что идем с ним. Удивительно, но ведьмак сразу согласился и даже заявил, что так-де и полезней будет, и помощь друзей ему, мол, не помешает, и вообще — веселей идти втроем, чем одному. И этим он немало меня поразил — я хорошо помню, как он не то, что нас с Мильвой, но даже и Региса однажды доконал своим "один пойду, вы мне не нужны, сам справлюсь". Регис, будучи высшим вампиром, обладал, надо сказать, недюжинным спокойствием. Сие был непреложный факт, вытекающий из его возраста – за четыреста с гаком лет научишься стоически переносить и не такие выверты. Но, в конце концов, вампир тоже не сдержался и прошелся, помнится мне, по Геральтовым моральным принципам весьма едко и иронично. Остальные, так уж вышло, молча встали на сторону нашего вампира, и Геральту пришлось смириться. Зато с тех пор одиноким волком он себя уже не считал, памятуя, видимо, о словах, сказанных как-то в сердцах нашей покойной ныне лучницей, женщиной до крайности прямой, как ратовище алебарды у стражников короля Букреда, еще во времена оны жившего и очень уж любившего во всем воинскую дисциплину и порядок. Даже, как некоторые историки утверждают, до того дошло дело, что зашла однажды к Букреду супруга, исполненная любовной неги и желания осчастливить мужа вполне естественным и весьма приятным способом, но увидела вдруг, как он в доспехах и при мече деревянных солдатиков на полу расставляет и командует ими, ровно воевода на смотре. Уж не знаю, что королева о том подумала, однако мыслю, что недолго Букред после этого оставался единственным, кто в ее постель вхож был. Молва гласит также, что по той же причине Букред трон свой занимал лишь для вида да для церемоний пышных, на самом же деле жена его все бразды правления в своих нежных, но крепких и сильных руках твердо удерживала. Я, дорогой мой читатель, тоже иной раз нет-нет да подумаю: может, стоит среди королевской-то братии почаще женскому полу появляться? Тому примером Мэва, правительница лирийская, коя при своей красоте никогда не чуралась и за меч взяться, ежели долг звал, но в мирное время правила так, что народ больше в Лирию перебирался, чем из нее удирал. Ведь же известно: королева с королевой завсегда договориться могут, хотя б потому, что женщины, к примеру, парфюмерией своей готовы делиться, ровно последней рубашкой, с любой встречной представительницей своего пола. На этой почве у них такие порой отношения возникают – куда там крепкой мужской дружбе! Зато короли подобным похвастать не могут. Последняя с Нильфгаардом война заставила их, правда, объединиться и плечом к плечу против Черных выступить. Но как только нильфы за Яругу умотали – тут корольки наши и начали орать друг на друга да слюной брызгать. Причины, как всегда, банальны: этот удел мой, а вот то княжество – спокон веку нашим леном было… на песок цена у нас всегда лучше... И так далее... Так о чем это я? Ах да. Так и сказала тогда Мильва: мол, не бывает волков-одиночек, волки всегда стаей охотятся. Вот и наш ведьмак, каким-то непонятным образом возвернувшись из тех далей неведомых, куда его вместе с возлюбленной Цири утащила, практически сразу же начал ее (возлюбленной, конечно же, а не Цири!) поиски не в одиночестве гордом, а попросив помощи у других ведьмаков. Ваш покорный слуга в тех поисках не участвовал, занимаясь непосредственной своей деятельностью. А именно: принесением обществу культурной пользы, развлечения и отдохновения от тяжких трудов ежедневных. То есть, играл и пел. Кому нравилось, а кому и нет – что поделать, люди разные, и не все могут оценить изящество слога и красоту мелодии. По счастью, первых было не в пример больше. Изначально Геральт всерьез помышлял, по вполне понятным причинам, о том, чтобы его персона оставалась, по возможности, инкогнито. Однако ж слухами земля полнится. О том, что известный во многих землях Геральт Белый Волк жив и более-менее цел и невредим, скоро начали болтать чуть ли не в каждом придорожном заведении. Первая часть тех поисков кончилась плачевно. Геральт угодил в очередную кучу конского неудобства, из которой вылез не только без Йеннифэр, но и без собственной памяти. Пришлось ему очень долго восстанавливать свои воспоминания. Не без помощи прекрасной и веселой рыжеволосой Трисс. И не без мудрых и полезных советов старого друга, сиречь меня. Метод лечения, правда, был избран весьма активный – Геральт, как и в былые времена, лез в каждую бочку вместо затычки, то там, то сям вмешивался в разборки и конфликты… Но надо отметить, что из некоторых вмешательств была нами извлечена немалая польза. В тех или иных местах мы обязательно узнавали что-то, что могло приблизить нас к цели. Кстати, нелишне будет упомянуть, что Геральт-таки вернулся к своему ведьмачьему занятию – отысканию и убиению всяческих зело опасных монстров и тварей. Так что Ярпен, старый пройдоха, оказался прав… В конце концов, все кончилось более или менее спокойно, если такое слово вообще уместно применять в отношении Геральта. Цели своей он не достиг, но здорово к ней приблизился. А попутно столкнулся со странной группой убийц, которые вдруг ни с того, ни с сего начали расправляться с правителями северных государств. И даже встретился с одним из них в поединке. Я, что греха таить, не разбираюсь, и никогда особо не разбирался в способах умерщвления себе подобных, но, странствуя с ведьмаком, многое подмечал и наблюдал. И точно знаю: если Геральт говорит, что пришлось туго – значит, пришлось и взаправду туго. Так что могу с уверенностью сказать: противник ведьмаку попался более чем достойный. Считалось, знаете ли, с давних пор, что мало кто в мире может с ведьмаками сравниться в искусстве владения мечом. Кроме разве что наемных убийц высокого класса. Ну а Геральт и вовсе слыл одним из лучших даже среди своих товарищей по ведьмачьему цеху. Лео Бонарт, да заберет Дикая Охота его подлую душонку, был одним из немногих, способных на равных драться с ведьмаками. Правда, ему это не особенно помогло – даже не Геральт, а как раз-таки Цири насмерть затюкала старину Бонарта в их последней встрече. То-то удивился, полагаю, этот стервец рыбоглазый, на собственной шкуре узнав, что из птенца гнезда ведьмачьего настоящая соколица выросла. Так вот, Геральт уже было с Фольтестом попрощался, как вдруг… Да-да, с тем самым Фольтестом, язви его. Значит, только вдруг ведьмак наш уйти вознамерился, как на короля напал человек, скрывавший лицо свое под капюшоном. Геральт, хрен знает - почему и зачем, кинулся защищать короля, и едва-едва сам не погиб, справившись с противником своим только лишь посредством хитрости. Я, к сожалению, так и не узнал, кем конкретно был тот убивец. Ведьмак на расспросы не отвечал, только отнекивался нехотя. Но и к этому я тоже привык давненько – если Геральт сам не захочет, из него и кракен своими щупальцами слова не вытащит. Что было дальше, вам и так уж известно. Снова приключения, снова странствия. Кабаки и трактиры. Чародеи и чародейки. Некоторых из них Геральт приветствовал, да и они к нему, можно сказать, дружелюбно относились. Некоторых весьма холодно привечал, поскольку они когда-то то ли в душу ему наплевали, то ли в рожу – всего не упомнишь, да и несущественно это… Теперь же вот наш ведьмак снова собирается в дорогу, и мы с ним. Жизнь такая штукенция, признаюсь честно, вроде и не хочешь никуда ехать, ан смотришь – а ты уже за воротами стоишь, да выбираешь, где бы дорогу спрямить. Ну и Duwelsheyss с ним, как говорят краснолюды. Вся жизнь – сплошная дорога, так чего же возмущаться попусту? Так что можно считать наш последний с Геральтом разговор рождением еще одной Странной Компании. Соберем вещички и в путь! * * * — Лютик!! Лошадь от неожиданности всхрапнула, дернув головой, и Лютик в самый последний момент успел пригнуться, чтобы не треснуться об нависающую над дорогой ветку распаренным лбом, едва прикрытым пурпурного цвета беретиком, из которого залихватски торчало яркое, но уж больно куцее перо. Выдранное торговцем, скорее всего, из бегавшей под ногами индюшки, а не добытое с великими трудностями и лишениями в пустынях Зеррикании из хвоста редкой птицы, золотого фазана (торговец до седьмого пота и хрипоты в голосе убеждал обоих, что именно так ему это перо и досталось). Поэт в сердцах выругался, едва успев поймать свинцовый карандашик, чуть было не выпавший из руки. — Все-таки помрешь ты не от петли. Ерунду твоя эльфка нагадала, — Геральт, улыбаясь, посмотрел на поэта, полуобернувшись в седле. – Вот так вот будешь очередной свой шедевр творить, и не заметишь, как головенкой въедешь во что-нибудь побольше да посерьезней какой-то там веточки. Да так въедешь, что потом ни один лекарь или маг эту самую головенку на место не поставит. Обидно, что и предупредить-то будет некому. — Конечно, некому, – сердито проворчал Лютик, стащив берет и вытирая им вспотевший лоб, — Даже мой старый друг, коему я столько раз на помощь спешил, рискуя своей шкурой, но не жалея о содеянном…даже и он не подумает предупредить. Иначе ведь и скалиться потом будет не над чем. Так, что ль, Геральт? Боги, меня радует уже то, что ты сказал «шедевр», а не «писанина бесполезная», как ты обычно отзываешься о моей титанической литературной работе… — Да ладно тебе. Веточка была совсем уж маленькая. И грозила она всего лишь небольшим синяком. Что там маленькая шишка для твоей геройской головы? Которая, помнится мне, с легкостью переносила не только цветочные горшки и ухваты, но даже наконечник стрелы ее не пробил. — Смейся. Давай, смейся. Время-то смеяться и для меня придет, Геральт, и я уж точно тогда… Погоди-ка. Ты что же, помнишь, как я в бою получил смертельное ранение в голову? Верно, что ль, помнишь? Это ж отлично, что сам вспомнил! – бард толкнул коня пятками и догнал спутника, с любопытством заглядывая ему в глаза. — Это ж хорошо! Как только Трисс нас догонит, надо ей об этом обязательно сказать… — Не говори «гоп-ля», пока через лавку не перескочил, Лютик, — ведьмак махнул рукой, отгоняя назойливую мошкару. — Ну да, верно, вспомнил кое-что. То, что не в бою тебя стрелой ранили, а когда мы с тобой от кого-то удирали со всех ног. И не смертельно, а вскользь, потому как ты сейчас рядом со мной едешь и разговариваешь. Было б смертельно – такого бы случиться не могло. Правильно мыслю? — Я-то, о боги, столько лет полагал, что из нас двоих лишь я обладаю этим, без сомнения сказать, прекраснейшим талантом – придумывать легенды и сказки. А оказывается, ты у нас тоже мастер языком почесать, Геральт. Ранение, чтоб ты знал, — Лютик наставительно ткнул в ведьмака карандашом, — было самое, что ни на есть, смертельное. Ну или по крайней мере, тяжелое. Я вполне мог умереть! Мог, мог, и нечего мне тут фыркать, ровно жеребец, да усмехаться. Коли б не Регис… Вот, кстати, а Региса ты помнишь? Ведь вот сам вспомнил же про петлю, что мне ворожейка предсказала. Ведьмак вдруг потянул поводья на себя. Лютик недоуменно остановился: — Что? — Ничего. Речка. Вон шумит, справа от нас, в десяти шагах. Хидля. Начальник караула говорил, помнишь? Что выедем как раз к ней, если на три пальца правее солнца будем держаться. Хм…с речкой местные тут, конечно, перегнули… Не речка, ручей малый. Но лошадей напоить можно. В городе-то мы об этом не подумали, путники умелые. Да и самим умыться не помешает. Жарко Подъехав к речушке, которая и впрямь напоминала ручей, настолько она была мелковатой и неширокой, оба спешились. Лошади, опустив головы, неспешно пили, мошкара все так же зудела вокруг. Лютик с наслаждением плеснул в лицо водой из сложенных ладоней: несмотря на то, что Хидлю трудно было назвать горной рекой, так как в основном она текла сквозь лес, лишь изредка пробираясь между холмов — вода в ней была на удивление холодной и вкусной. Геральт, умывшись, осмотрелся вокруг и, увидев наполовину ушедший в землю мощный ствол поваленного некогда дерева, уселся на него и с облегчением вытянул ноги. Бард, поплескавшись еще немного, примостился рядом. С минуту оба молчали, затем Лютик не выдержал и открыл было рот, но ведьмак опередил его: — Ты про Региса спрашивал… Не знаю, Лютик. Я помню, что ты о нем рассказывал. Помню, как ты описывал его, как удивлялся, что мы с ним стали друзьями. Правду сказать, я тогда и сам немало подивился. Расскажи кому такое, засмеют же до слез: у ведьмака высший вампир в друзьях ходит. Но ты ведь не всегда приукрашиваешь свои россказни. И в тот раз ты говорил так, что я не слышал в твоем голосе веселья или лукавства. Слышал лишь печаль. А когда твой голос печален, Лютик, это означает лишь одно: твой рассказ причиняет душевную боль и тебе самому. А значит, он правдив. Уж это я о тебе помню и без подсказок. Лютик поерзал, наклонившись, чтобы сорвать травинку. Сунул ее в зубы и тихо проговорил: — Будь на то моя воля – я бы тебе ничего не рассказал. Не хотелось, чтоб… Но Трисс настояла. Я, знаешь ли… — Погоди, Лютик. Ты все правильно сделал. Так вот, о Регисе…и других…обо всем. Я пытаюсь вспомнить. Пытаюсь, и иногда кое-что получается. Знаешь, как будто в голове возникает картинка, но она смазанная, нечеткая. Я вижу Региса. Вижу его лицо, но оно расплывается перед моими глазами. А еще вижу…вижу разбитые статуи и летящие стрелы, и женщина умирает…и у меня на руках ее кровь. Вижу колонны в огромном зале, и меч в своей руке. И там человек. Он маг, и притом очень могущественный. И я чувствую, что я бессилен, ничего не могу сделать, но вдруг картинка меняется, и появляется Регис. Они схватываются друг с другом…а затем огонь, яркий и жуткий. И кто-то кричит. Страшно кричит. А человек, создавший огонь, смотрит на меня и один глаз у него меньше другого, уродливый и страшный… — Вильгефорц, курвин сын... Регис выручил вас, помог тебе и Йеннифэр, но сам погиб. Этот сучий потрох убил его чародейским огнем. Я тебе уже… — Да, я помню, помню. Говорил. Лютик, я и других вижу. Вижу этого парня, как бишь его? Как ты его называешь…ах да, Кагыр. Вижу Кагыра. И его лицо словно плывет волнами. Вижу Мильву, она держит натянутый лук у лица. Вижу еще одну девушку, совсем еще молодую. — Ангулема… — Да, так. Но их лица, Лютик… Они все как в тумане. Я не могу их различить. Это меня даже страшит, дружище. Такое ощущение, что я в чем-то виноват перед ними, и теперь они не хотят показать мне свои лица. Словно осуждают меня. Неужели есть за что, Лютик? Неужто была в том необходимость – пожертвовать их желаниями и жизнями в угоду какой-то цели, которой я теперь толком и не помню? Ведьмак пристально взглянул на приятеля, задумчиво покусывающего тоненький зеленый стебель. Лютик, спокойно выдержав взгляд, вздохнул: — Нет, Геральт. Не так все было. Никто их не заставлял. Регис, Кагыр, Ангулема, Мильва – они сами приняли решение. Наоборот, это ты пытался отговорить их, взывая к инстинкту самосохранения, к хладнокровию, и бес его знает, к чему еще. Они решили иначе. Потому что так было надо. Потому что тебе нужна была их помощь. С тобой, друг ты мой беспамятный, вечно так происходит – если уж ты куда-то идешь напролом, друзья идут туда же. Невзирая на опасности, на страх и риск околеть где-нибудь безвестным трупом. Идут, потому что… Потому что они твои друзья. Потому что знают, что за каждого из них ты отдашь десяток жизней, если бы у тебя их было столько. Понимаешь, Геральт? Ничьей вины нет. Ни твоей, ни моей, ни их. Так случилось. Так было предрешено. Это тоже Предназначение, Геральт – когда друзьям суждено погибнуть, чтобы один из них достиг своей цели. А изменить его...хм... Ты сам когда-то говорил: бороться с Предназначением бессмысленно. А игнорировать его и вовсе опасно – потому как оно может здорово покарать того, кто его игнорирует. Но с ними, Геральт… С ними все было не так. Не было никакой кары. Некому и не за что было их карать. Это было их Предназначением – идти за тобой до конца. И погибнуть. Именно так, и не иначе. Кому суждено сгореть, тот, знаешь ли, не утонет. Лютик умолк, машинально потирая голову в месте, где располагался едва видный рубец от приснопамятной стрелы, коснувшейся его когда-то давно…очень давно – словно миллион лет назад. Какое-то время оба молчали, глядя на лошадей, давно уже напившихся и теперь небрежно играющих друг с другом. Плотва игриво тянулась мордой к жеребцу Лютика, тот, встряхивая гривой, фыркал, разбрасывая брызги с мокрых губ. — И что дальше? Что будет, если память не захочет вернуться полностью? Они так и останутся для меня призраками в тумане… — Вернется твоя память. Мы найдем Йеннифэр. Поедем в Нильфгаард и найдем ее. Уж она-то сообразит, как разобраться с твоей амнезией. Мы ее обязательно найдем. Ты же не один. Я вот с тобой еду. Трисс тоже скоро нас догонит. — Помнится, ты рассказывал, что остался тогда в Туссенте. Под самый конец наших совместных поисков. Ты ведь можешь и сейчас остаться. Вернуться в Верген. А оттуда поехать в Туссент. Или куда сам захочешь. Так будет спокойней. Будет лучше для тебя. Так, Лютик? Бард хмыкнул, снова нахлобучивая берет на голову. Выкинул изжеванный стебелек, поднялся, смачно потянувшись и поморщившись от хруста в костях. Геральт с бревна смотрел на него снизу вверх. — Знаешь что, Геральт? Хрен с ним, с Туссентом. Я поэт, у меня вся жизнь – сплошные странствия. Захотел – остался. А теперь захотел – и поехал с тобой. И хватит об этом. Дерьмово у тебя получается на лирическую наживку меня ловить. Не умеешь. Это я в таких делах мастер. Причем признанный, хоть ты над этим вечно подтруниваешь. Поехали, инвалид с амнезией. Солнце вниз пошло, а мы еще и полпути не сделали. Всего только пять-шесть стае проехали. Ну куда это годится? Ведьмак улыбнулся, глядя на него. Как-то уж очень тепло, хорошо так улыбнулся. Встал с бревна, отряхнул брюки от налипшей на них паутины, невесомыми лоскутами парящей вокруг. И шагнул к лошадям: — Ну, значит, поехали. Раз уж родить – то нельзя годить. Лютик ухмыльнулся, приподняв брови: — В самую точку. Александр Макарцев (aka Grandmaster Corwin Dael, aka Master Corwin), e-mail: magistrnef@gmail.com октябрь 2011, © Дата публикации: 2011-10-18 10:15:53 Просмотров: 16570 [ Назад ]

лана [10.04.2012 в 15:45]
неплохо.

Rimas [03.06.2012 в 14:10]
Стоит читать? Характера персонажей такие же как у А. Сапковского?

geralt1 [17.07.2013 в 04:45]
Довольно неплохой рассказ, но читается тяжело. Характеры персонажей сохранены, манера повествования Сапковского - нет. К сожалению дочитать не смог

Анджиевский [15.11.2013 в 18:37]
"К сожалению дочитать не смог" - а уже пытаетесь утверждать, что: "манера повествования Сапковского - нет." Вы же не смогли дочитать. Откуда такая уверенность? Эх, люди, люди...лишь бы ляпнуть.

Анджиевский [15.11.2013 в 18:41]

А по мне, так манера пана Сапека не просто повторена - она скопирована идеально. Причем так, что и сам мэтр, пожалуй, залюбовался бы. Обороты, построение... Я где-то в интернте читал отзывы на этот рассказ. Так там так и говорят: стиль Сапковского чувствуется в каждом слове.
Перумова тоже многие ругают: зачем мол,взялся продолжать творчество Толкиена, все равно перо мастера не повторишь, а опозоришь?
А вышло у него прекрасно. По-своему, но и стиль Старика сохранил. Так и здесь, только тут автор меньше от себя добавил - видимо, потому что рассказик небольшойЮ, зарисовка, собственные приемы тут не нужны особо.

Вот именно, что дочитывать надо сначала, а уж потом суждение выносить...